29 января 2011 г.

Литература — столичная штучка

Почти все нынешние писатели живут в Москве, в Питере. И в советское время писатели жили в Москве или в Ленинграде. Исключений и в то время было крайне мало — и все имена-исключения выглядели как бы второсортными рядом с московскими именами (писателей-нацменов не беру, надо понимать тогдашнюю политику власти в их отношении). Выглядел же второсортно свердловчанин Никонов на фоне московских завсегдатаев ЦДЛ. Или, скажем, Евгений Носов (Курск). Или Виталий Сёмин (Ростов-на-Дону).

И сегодня кругом одни москвичи, реже питерцы. Литература не «региональна», как говорят иные товарищи, о нет. Она столична. Всё, что за пределами МКАД, — для издателя и для массового читателя не существует.

Так было в советское время, так оно и теперь. И так будет и дальше.

На то, чтобы добиться благосклонности столичного издателя, у провинциального писателя может уйти полжизни. Интернет не спасает положение — примерно так же, как красота не спасает мир.

И никакие лит. агенты авторам-«регионалам» не помогут. Нет лит. агентов в России: невыгодно заниматься лит. посредничеством в стране, где литераторские роялти и гонорары — копеечны.

28 января 2011 г.

"...97-98% цены книги уходят на оплату толпы дармоедов..."

"Авторы, сделавшие свои книги доступными публично, не имеют причин бояться их приватного копирования. Напротив, оно упрощает им доступ к читателю, позволяя обходиться простыми техническими и организационными формами. Против «интернет-пиратства», включая сюда и воспроизведение в личных целях, выступает небольшая группа посредственно талантливых авторов, чей доступ к читателю зависит исключительно от политики крупнейших издательств. Вполне вероятно, что их благополучию свобода приватного копирования электронных книг (книг других авторов, разумеется) вредит. Но для общества избавление от производимых ими гор шаблонной эрзац-литературы будет несомненным благом. <...>

Для современного читателя бумажное книгоиздание есть предельно неэффективный, даже паразитический общественный институт. Из 200-500 рублей в которые обходится печатная книга читателю, только 5, редко 10 рублей составляет авторский гонорар. Остальные 97-98% цены книги уходят на оплату толпы дармоедов, чья бурная деятельность только ухудшает потребительские качества текста".

Автор: lqp. Источник: http://lj.rossia.org/users/lqp/405164.html.

27 января 2011 г.

Издательско-издевательский отказ

Одним издательским отказом в моей коллекции издательских отказов стало больше. Издатель нынче пошёл такой, что отказывает, не прочитав присланного. И даже и такой, что высказывает своё суждение о непрочитанном. Впрочем, нынче и аннотации с рецензиями принято писать, едва заглянув в аннотируемую книжку, а чаще и не заглянув — например, за неимением оной.

Все и всюду спешат. Пробегают мимо собственной жизни, как сказал бы Газданов. А заодно и мимо многих, многих жизней, добавлю я.

24 января 2011 г.

«Бинокль «Минокс», бывший в употреблении». Повесть


Олег Чувакин



Бинокль «Минокс», бывший в употреблении

Повесть



I

За прилавком оружейного магазина, за решёткой, поднимавшейся высоко, к самому потолку, стояла девчонка лет сорока. Моя ровесница. Иные писатели градируют в своих текстах возрасты персонажей: девочка, девушка, женщина, дама, старуха, ну, и с немудрёными вариациями: молодящаяся старуха, женщина бальзаковского возраста, юная леди, молодая мать, и в таком духе далее. Мужские возрасты тоже градируются — от мальчугана и молодого отца до кашляющего старикана, члена союза писателей, фотографов или слесарей-сантехников. Однако, когда пишешь о себе (а я этим прозаическим делом грешу регулярно), а тем паче от первого лица, тщательно выстроенная градация ещё более усложняется. С того хмурого зимнего дня, когда я появился на свет, вот-вот минет ровно сорок один год, — и как же мне характеризовать себя? Подобно Карлссону, заявлять о себе: мужчина в расцвете сил?
А уж девчонок — с которыми я мог бы всего-то четверть века тому назад учиться в одной школе, — я ни за что не стал бы называть женщинами, дамами, да ещё приделывать к этим мрачным, посмертным существительным какие-нибудь жуткие прилагательные вроде «пожилая» — употребляемые инфантильной молодёжью как бы нарочно для того, чтобы приложенных вычеркнуть из жизни.
Девчонка была коротко острижена — совсем по-мальчишески. Широкоплечая, крупная, белобрысая, была она одета в камуфляжные штаны, в серую футболку — с портретом на груди какого-то воина в беретке, не то Че Гевары, не то бравого Фиделя во дни его боевой молодости. Ноги её, я думаю, кончались какими-нибудь спецназовскими шнурованными ботинками. Мускулистые белые руки в плечах имели диаметр водосточных труб. Не иначе, вечерами обладательница рук-труб поднимала железяки в клубе «Антей». Что-то знакомое мелькнуло в её квадратном скуластом лице морковного цвета — массивном, словно бы выдолбленном из цельного куска дерева. Я где-то её видел? Нет, вряд ли. И в магазине этом я впервые. Не покупаю я обычно ни бинокли, ни газовые пистолеты, ни карабины, ни крупнокалиберные пулемёты, а также боеприпасы для организации частной войнушки. Я даже не знал, что буду делать с биноклем, если куплю его. На что буду смотреть? Бывает так в жизни: хочешь купить что-то, и купишь, и повесишь на стену или положишь на полку, или уберёшь в ящик стола — и забудешь о нём. Попробуйте-ка осмотреть свою комнату и объяснить себе, зачем вы купили то и это? Или поройтесь, покопайтесь в загашниках. Я вот, к примеру, знать не знаю, зачем у меня дома имеются японская точилка для карандашей (с детства терпеть не могу писать карандашами), вещь довольно дорогая, похожая скорее на сувенир, нежели на точилку, и подробный атлас автомобильных дорог России издания 1994 года, который я выписал у букиниста через Интернет. Я не водитель и не путешественник, и не туроператор. И передач познавательных по ТВ не веду.

22 января 2011 г.

Лучшая программа для записи двуслойных дисков (DVD9)

ImgBurn. Несомненно, лучшая программа для записи двуслойных болванок (DVD9) и вообще для записи CD/DVD. Бесплатная. Имеет в числе прочих и русский интерфейс.

ImgBurn: ссылка на загрузку на сайте автора.

19 января 2011 г.

Современные варвары

«— Русскую классику обязательно знать?
 — Нет, не обязательно. Русская классика — это сословная литература, она насквозь пронизана нездоровым высокомерием. Ведь кто её писал? Дворяне. К тому же она создавалась в эпоху, когда, по сути, не существовало других развлечений — ни кино, ни телевидения, ни компьютерных игр. Попытки перенести эти «чистоту» в сегодняшнее время губительны для писательской самоидентификации. Современный литератор должен предельно чётко понимать, что у него в конкурентах Голливуд, MTV и компьютерная индустрия развлечений. Изменилось человеческое сознание, восприятие людьми окружающей действительности. Это вовсе не значит, что необходимо писать в технике клипового сознания. Но неторопливые и занудные «кирпичи» из 19 века пусть в своём времени и остаются. Я вообще убеждён, что настоящее слово в искусстве в состоянии сказать только варвар, человек-«белый лист», не испорченный каким бы то ни было влиянием».
(Из «Лит. России» №1 за 2011 г., http://www.litrossia.ru/2011/01/05874.html).

Варвары являлись, как известно, и прежде:
«Читающим наше Новое Первое Неожиданное.
Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин — непонятнее гиероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода современности».
(Манифест футуристов «Пощёчина общественному вкусу», дек. 1912 г.).

Однако судьба «парохода современности», населённого варварами, оказалась схожей с печальной судьбой «Титаника».

К своему айсбергу рвётся и современный — точнее, сиюминутный, — варвар, он же человек-«белый лист».

18 января 2011 г.

Необходимое и достаточное

Отклик на этот материал:

Думал над мудрым «персидским» текстом. Вместо ограниченных глаз перса я бы сказал о чувстве меры (необходимого и достаточного).

Простые примеры. «Анна решила переодеться. Она сняла платье и надела блузку и юбку». Это — правильно. «Анна решила переодеться. Она сняла зелёное платье и надела блузку и юбку». Это — неправильно. Но не только потому, что автор должен смотреть в этом случае глазами «данного перса», не только потому, что «третье лицо ограниченное» и цветопередача будет представлять собою вторжение автора. «Зелёное» тут лишнее, поскольку препятствует созданию образа. Читатель недоумевает: а какого же цвета блузка и юбка? Однако «зелёное» вполне уместно здесь: «Анна решила переодеться. Она сняла зелёное платье и надела красное». Заметьте, что во втором предложении, в отличие от первого, уже не «перс», а именно всевидящий автор снимает камерой. Автор вмешался — но деликатно, в отдельном законченном предложении. Вывод: для более тонкой передачи образа или создания точного, живого описания могут снимать двое: и всевидящий автор, и «ограниченное третье лицо» персонажа, — но не параллельно, а последовательно; им нельзя шизофренически перебивать друг дружку, порождая в предложении постороннее, лишнее.

Пример быстрой последовательной съёмки — из американского классика: «Стоя у её дверей, он не знал, поцеловать её или нет. Она знала. Но он так и не догадался». (Синклер Льюис, «Кингсблад, потомок королей»; в кн.: Льюис С. Собр. соч. в 9 томах, т. 8. М.: Правда, 1965. С. 186). В трёх фразах камера трижды меняет фокус: автор говорит от него; от неё; от него. И это вполне оправданно, поскольку зримо и ясно.

Пример параллельной съёмки от «лица третьего ограниченного» и вмешавшегося автора приведён в материале под гиперссылками: «Кэт поплакала ещё немножко, вытерла платочком покрасневшие глаза, расправила складочки розового в горошек платья и слезла с дивана».

И — пример засорения фразы излишними подробностями от «третьего лица всеведущего»: «Понятно, когда я пишу: «человек сел на траву», — писал Чехов Горькому, — это понятно, потому что ясно и не за­держивает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тя­желовато для мозгов, если я пишу: «высокий, узкогру­дый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зелёную, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь». Это не сразу укла­дывается в мозгу, а беллетристика должна укладывать­ся сразу, в секунду». (Письмо от 03.09.1899 г.; Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем в 30 томах; письма в 12 томах, т. 8. М.: Наука, 1980. С. 258-259. «Высокий» и «среднего роста» — в оригинале. — О. Ч.). Внимание читающего перескакивает с узкой груди на измятую траву, потом на испуг человека; впечатление распадается на разнородное множество впечатлений, образы наслаиваются, становятся нечёткими, размытыми, трудными для восприятия; короче говоря, читатель теряет фокус. Чувство достаточного бунтует!

Отсюда важным мне представляется не то, каким способом соединяются автор и персонаж в повествовании (содержание в конце концов определит форму, в т. ч. и «точку зрения»), но то, насколько умело автор, стоя за спиною своих героев, избегает лишнего и находит необходимое.

«Она сняла платье, подаренное ей Кириллом, чтобы надеть платье, купленное ей Робертом». Это — неправильно. На сей раз возмущается чувство необходимого. Нельзя уплотнять до единственного предложения несколько образов, которым бы разместиться в пяти-шести фразах, а то и абзацах; у авторов-уплотнителей (часто имеющих цель не написать, но закончить) часто выходит план или пересказ содержания вместо рассказа.

Лучше описать сцену так:

«Она села на кровать.

Сейчас она снимет это платье.

Ровно год назад, на прошлое рожденье, его подарил ей Кирилл. Она снимет его, — это решено. Она снимет его — и наденет вон то, зелёное, в белый горошек. Вчера ей купил его Роберт, — и она не смогла отказаться. И потом, ей так идёт зелёный цвет! А к горошку она наденет белые туфли. К чёрту чёрные! К чёрту Кирилла!»

Точно так же можно отредактировать и предложение из примера о «покрасневших глазах» и «розовом в горошек платье»: констатацию следует заменить рассказом в несколько предложений или абзацев (ввести, например, зеркало, в котором героиня увидела бы свои покрасневшие глаза и платье).

Важно, чтобы авторское чутьё отсекало лишнее и не упускало важное, дающее картину или настроение. Не столько ценна привычка к «ограниченности третьего лица», сколько дорого умение избавляться от постороннего, размывающего образ, и находить нужное, образ подчёркивающее. Нужно уметь как искусно сужать, так и расширять описание, добиваясь, чтобы каждое слово, создавая образное повествование, занимало бы своё место, являлось бы уместным — и не оказывалось бы лишним. Торопливость, порождающая изложение вместо сочинения, — грех, но и медлительность, обрекающая рассказ на растянутость, на засорение его ненужными подробностями, — тоже грех.

Кстати, «Зигфрид протянул руку и погладил сталь» (см. под гиперссылками) надо бы отредактировать до «Зигфрид погладил сталь». Чехов сократил бы промежуточное действие — как лишнее.

(Копия моей заметки из «ЖЖ» от 22 ноября 2009 г.: http://olegchuvakin.livejournal.com/20501.html).

15 января 2011 г.

Русская тема у Вудхауза

«С тихим вздохом, который мог бы вырваться у любящего отца в русских степях, когда ради своего спасения он вынужден выбрасывать родных детей через задок саней мчащейся за ними волчьей стае, он вынул трубку изо рта, собрал остальные свои трубки, свой табак, свои сигары, аккуратно завернул их и, позвав уборщицу, приходившую убирать его студию, вручил ей сверток для передачи ее супругу, весьма достойному человеку по фамилии Перкинс, который из-за стесненного финансового положения курил, как правило, только то, что ему удавалось подобрать с тротуаров». (Человек, который бросил курить, с. 30).

«Он жаждал наступления дня, когда чистое пламя Свободы, запаленное в Москве, испепелит этих трутней, начав с леди Хлои Даунблоттон и далее в иерархическом порядке». (История Седрика, с. 63).

«У меня чувствительное сердце (продолжал мистер Муллинер), и мне тягостно задерживаться на зрелище человека, стонущего под железной пятой Рока. Подобное болезненное смакование, мне кажется, лучше оставить русским». (Обезьяньи штучки, с. 214).

«Будь он персонажем русского романа, то немедленно пошел бы и повесился в сарае. Но, будучи Уилмотом Муллинером, он просто сидел, уставившись прямо перед собой в абсолютной неподвижности». (Киватель, с. 235).

«Его обожает, можно даже сказать, ластится к нему эта прелестная девушка, а простая порядочность неумолимо воспрещает ему вступить с ней в брак. Если такое противоречие возможно было уладить — пусть даже в русском романе, он бы дорого дал, лишь бы узнать, каким образом». (Кодекс Муллинеров, с. 332).

Все цитаты приведены по изданию: Вудхауз П. Г. Мир мистера Муллинера. М.: Текст, 2003 (цитируемые страницы указаны в скобках после названий).

11 января 2011 г.

"Любовь хаузкипера"

"Жизнь кажется счастливой до тех пор, пока у тебя есть работа и деньги. Банально, но факт. Когда остаёшься без работы и когда кончаются деньги, ты не только обнаруживаешь, что стала несчастной, но что была ею и раньше.
Работа, деньги и манхэттенское солнышко мешали тебе замечать твоё несчастье".
Роман "Любовь хаузкипера".

"В шкафу пахнет озоном"

А. П. Сидоров - писатель-неудачник с тринадцатилетним стажем. Ему отказывают издатели, его не ценят журнальные редакторы. И вдруг, 12-го февраля 2010 года, в пятницу, перед ним открывается совсем другая, фантастическая его жизнь...
Повесть "В шкафу пахнет озоном" в библиотеке Мошкова.

"В начале было слово"

Рассказ "В начале было слово" в альманахе "Полдень, XXI век" (№1 за 2011 год).

Обо мне, любимом

В журнале "Сибирское богатство".

Моя полка в библиотеке Максима Мошкова

Она здесь.
Из новинок: повесть "В шкафу пахнет озоном", романы "Любовь хаузкипера" и "Мёртвый хватает живого".

О переезде

Сегодня затеял переезд из "ЖЖ" на blogspot. Отныне все мои лит. новости будут анонсироваться на olegchuvakin.blogspot.com.
Добро пожаловать!